Субъективный словарь фантастики  - Роман Арбитман

В ту пору фантастика в СССР переживала расцвет, став по необходимости «нашим всем»: утопия, антиутопия (см.), сатира, роман-предупреждение, боевик, неангажированная публицистика, философский трактат на неканоническую тему – все жанры (в том числе и скучные) могли спокойно прятаться под сенью дружных букв «НФ» (см.). Многие произведения из авторских сборников Владлена Бахнова («Внимание: ахи!», 1970), Севера Гансовского («Идет человек», 1971), Ильи Варшавского («Тревожных симптомов нет», 1972), Кира Булычева («Чудеса в Гусляре», 1972), Виктора Колупаева («Случится же с человеком такое!», 1972), Вадима Шефнера («Скромный гений», 1974) и других авторов «Библиотеки советской фантастики» и сегодня не потеряли тогдашнего обаяния.

Увы, в начале 70-х, когда «оттепельное» время сошло на нет, идиллия закончилась и в «МГ». «Мы еще публиковали хорошие книги, – вспоминала Клюева. – Но пропало то горение души, та радость от каждой новой находки, которые согревали нас в прошлые годы». В 1973 году Сергея Жемайтиса отправили на пенсию, а кабинет заведующего редакцией фантастики занял Юрий Медведев. При нем и сменившем его на посту Владимире Щербакове слово «молодогвардейская» по отношению к фантастике приобрело уничижительный смысл.

Прежние редакторы покинули издательство, а новые стали наполнять серию произведениями, литературно ничтожными и одновременно тенденциозными. Виталий Пищенко, Владимир Фалеев, Елена Грушко, Дмитрий Де-Спиллер, Александр Плонский, Сергей Плеханов… Кто сегодня помнит этих фантастов – «птенцов гнезда Щербакова»? Технофобия, антизападничество, идеализация патриархального далека и доведенная до полного абсурда «фоменковщина» (мол, Гомер и русский Боян – один и тот же человек) сделались в порядке вещей. Стали тиражироваться произведения о сакральном значении русской избы («каждая трещинка в двери имеет свой смысл», и как знать, «какую мудрость таят в себе царапинки и дырочки от сучков» – из рассказа Олега Корабельникова «Дом», 1982), о тайных знаниях, будто бы полученных древними славянами от своих предков – то ли «арийцев», то ли «восточных кроманьонцев». Квинтэссенцией нового «направления» в фантастике «МГ» стала фраза из книги «Печорный день» (1979) Дмитрия Шашурина: «Нужна глубинная упрощенная народность, языковая связь с корнями общества, чтобы ощутительней задевала мысль».

В эти годы Стругацкие безуспешно пытались добиться в «МГ» книжного издания «Пикника на обочине», а редакция Щербакова чинила им всякие идеологические препятствия (см. Стругацкие и цензура). «Для философской фантастики я вижу только два пути: первый – в корзину, второй – в КГБ», – объяснял своим подчиненным Щербаков. В начале 80-х я присутствовал на его выступлении перед молодыми авторами и осторожно оглядывался по сторонам: неужели только мне речи Владимира Ивановича кажутся бредовыми? Лишь в начале 90-х, когда Щербаков покинул «МГ» и начал писать книги о своем происхождении от древних этрусков и о личных встречах с Богородицей, всем стало, наконец, ясно: главным издателем фантастики в годы позднего СССР был человек, серьезно больной на голову. Но он проводил правильную «партийную линию», и поэтому у вышестоящего начальства не было причин снимать его с поста…

Мыши фантастические

В мировой литературе – в том числе и фантастической – эти персонажи оказались популярными. На протяжении тысячелетий домовая мышь (Mus musculus) является спутником людей. Хотя юркий грызун создавал и создает человеку проблемы, поедая и загрязняя его запасы зерна, образ мыши в мировой культуре – пусть и не лишенный отдельных отрицательных коннотаций – все-таки выигрывает по сравнению с образом хищной крысы. (Мышь летучую и тесно связанный с ней образ супергероя Бэтмэна я в этой статье не буду рассматривать.)

Домовая мышь по внешнему виду в значительной степени антропоморфна: встав на задние лапы, она выглядит человечком в миниатюре. (Кстати, когда в 2002 году был расшифрован геном мыши, выяснилось, что на 80 % он совпадает с человеческим.) Внешнее, пусть и слегка карикатурное, сходство мыши с человеком в культуре обыгрывалось издавна – достаточно вспомнить созданную в эпоху эллинизма анонимную поэму «Батрахомиомахия (Война мышей и лягушек)» – пародию на гомеровскую «Илиаду».

У писателя-фантаста Артура Кларка есть примечательный рассказ «Экспедиция на Землю» (History Lesson, 1949) – в нашей стране он даже дал название антологии англо-американской фантастики в серии «ЗФ» (см.). По сюжету, гости с Венеры посещают нашу планету через пять тысяч лет после гибели человечества. Вся материальная культура землян исчезла, и лишь одна сохранившаяся кинолента помогает пришельцам кое-что узнать о нас. Но вряд ли их знание будет точным: дело в том, что кинофильм открывается надписью «Производство Уолта Диснея», а существо, которого изучают инопланетяне, – нарисованный мышонок.

Первый звуковой мультфильм с участием Микки Мауса, «Пароходик Вилли» (Steamboat Willie), появился в 1928 году – и это было только начало истории, растянувшейся на десятилетия. Уолт Дисней поначалу сам рисовал (а затем и озвучивал) придуманного персонажа, но позднее оставил за собой только роль продюсера. Веселый мышонок сделался героем целой серии фильмов и комиксов. Его персонаж был многофункционален: мог сражаться на войне, дирижировать оркестром и «внедряться» в классические сюжеты, типа «Принца и нищего». Он был всегда одет, как человек (включая непременные белые перчатки), и вел себя вполне по-человечески, однако не терял при этом «мышиной» скорости и ловкости.

Начиная с 40-х годов в анимации появился еще один популярный герой-мышонок: Джерри из цикла «Том и Джерри» (Tom and Jerry; создатели – Уильям Ханна и Джозеф Барбера). Он существовал вместе с антагонистом, антропоморфным котом Томом, и, как более умный и везучий персонаж, всегда побеждал кота в поединках. В 1986 году к компании смышленых грызунов Микки и Джерри добавились также Файвел, персонаж полнометражной анимационной ленты «Американская история» (An American Tail; режиссер Дон Блут, продюсер Стивен Спилберг) плюс нескольких ее сиквелов, и Маус, герой одноименной серии комиксов Арта Шпигельмана. Если Микки и Джерри, при всей их антропоморфности, были лишены «национальной» специфики, то Файвел и Маус были показательно «еврейскими мышами». Подобно героям Шолом-Алейхема, Файвел уезжал из царской России, подальше от погромов, и находил прибежище в Америке, а персонаж Шпигельмана спасался от немецких нацистов, изображенных в виде котов (заметим, что в гитлеровской Германии фильмы с Микки Маусом были под запретом). Самая известная американская мышь из игрового кино – усыновленный человеческой семьей Стюарт Литтл, очень рассудительный персонаж трех одноименных картин и мультсериала (Stuart Little, 1999–2005; первые два фильма снял Роберт Минкофф).

Однако вернемся к литературной фантастике. Главным героем двух известных рассказов Фредерика Брауна – «Звездная мышь» (The Star Mouse, 1942) и «Второе путешествие Звездной мыши» (Mitkey Rides Again, 1950) – становился мышонок Митки, чьи интеллектуальные способности искусственно приближены к человеческим. В рассказе Дэниела Киза «Цветы для Элджернона» (Flowers for Algernon, 1959; в 1966 году превращен в роман) заглавный мышонок, ставший объектом медицинских экспериментов, тоже умнеет, а вслед за ним фантастически умнеет еще один «подопытный» – юноша Чарли. Смерть умной мыши – приговор и для человека, ненадолго ставшего гением (см. Области тьмы). В романе Стивена Кинга «Зеленая миля» (The Green Mile, 1996) и фильме-экранизации «мышиные» эпизоды очень важны для сюжета: смертник Делакруа, сидящий в тюремной камере, приручает способного мышонка, дает ему имя Мистер Джинглс – и именно его первым оживляет Джон Коффи. После чего Мистер Джинглс становится первой бессмертной мышью.